Статья посвящена субъективности в языке, а именно, словам с подразумеваемым говорящим. Эти слова имеют эгоцентрическую валентность, т.е. валентность, которая в канонической коммуникативной ситуации заполняется, по смыслу – говорящим, а по форме – нулем. Прослеживаются основные семантические роли, которые может выполнять говорящий в толкованиях слов: наблюдатель, субъект сознания, субъект речи, субъект дейксиса. Формулируются общие правила, которые позволяют находить исполнителя роли подразумеваемого говорящего в неканонических контекстах (гипотаксическом, нарративном) и в контексте вопроса.

В статье на материале русской лексики анализируются факты семантического синкретизма, представляющие собой проявление формально-содержательной языковой асимметрии. Узуальные случаи «неразрешимого» синкретизма, составляющие, по мнению автора, особую лексико-семантическую категорию – синкретсемию, отграничиваются, с одной стороны, от совмещения двух значений многозначного слова, с другой стороны, от «неоднозначности» одного значения.

В работе исследуется ряд семантико-синтаксических свойств русских конструкций с косвенным дативным дополнением, не субкатегоризованным глаголом (конструкции с аппликативом). Конструкции анализируются с точки зрения взаиморасположения глагольных аргументов в иерархически организованной синтаксической структуре (рассматриваются свидетельства связывания, эффект превосходства, сфера действия кванторов и прочее) и с точки зрения их семантических свойств (отношения посессивности между аргументами). Обнаруживается противопоставление приименных и приглагольных аппликативов, являющееся критическим для представленного анализа и для существующих теорий аппликативизации.

На синхронном уровне языковая единица отступя от представляет собой колеблющуюся между функциями деепричастия и предлога форму, которая еще не окончательно перешла в разряд предлогов, хотя и прошла ряд этапов на этом пути: главным семантическим изменением является выветривание сем, в том числе семы ‘перемещение’; в результате отступя от в предложной функции указывает на место. На уровне синтаксиса следует выделить утрату кореферентности, которую проявляет субъект деепричастия по отношению к подлежащему главной части предложения, и синтаксическую реинтерпретацию. Специализация суффиксов приводит к разграничению предложной (отступя от) и деепричастной (отступив) форм. Предлагается описание пути грамматикализации отдеепричастных предлогов.

В работе рассматриваются лингвистические данные остатков лигурского языка и принимается взгляд тех исследователей, которые видели в лигурском два слоя: неиндоевропейский и индоевропейский (индоевропеизированный). По понятным причинам именно этому слою уделяется основное внимание. Исследование показало, что имеющиеся данные не позволяют видеть в нем так называемый язык «паракельтского» круга. Гипотеза о промежуточном положении лигурского между италийскими и кельтскими языками, принятая многими исследователями, также не находит подтверждения. Однако отрицание самого факта существования индоевропейского (или индоевропеизированного) лигурского языка, отличного от кельтского, что становится достаточно общим местом в трудах многих кельтологов последнего десятилетия, представляется неприемлемым.

В латинском языке есть группа глаголов, около 500, которые характеризуются тем, что они имеют формы пассивного залога, но значения активного залога. В статье дается описание лексики и функционирования депонентных глаголов на фоне залоговых отношений. Можно сделать вывод, что в латинском языке есть три залога – активный, пассивный и депоненс.