Работа посвящена феномену двойных семантических ролей (КОНЕЧНАЯ ТОЧКА — МЕСТО, ЦЕЛЬ — ПРИЧИНА), заполняющих одну глагольную валентность и вызывающих вариативность ее выражения именной группой в винительном или предложном падежах. Делается попытка выделить классы глаголов, для которых подобная вариативность характерна в исходных значениях, а также рассмотреть, что происходит с возможностью вариативности при метафорическом переносе. Кроме того, обобщается, какого рода модификации возникают при выражении валентности той или иной семантической ролью. Результаты исследования показывают, что двойные семантические роли и вызываемая ими конкуренция винительного и предложного падежей свойственны в первую очередь глаголам каузированного перемещения, которые в исходном значении принадлежат к пограничным семантическим классам, совмещающим разные компоненты значения (перемещение и размещение, перемещение и деформацию, перемещение и создание образа). Выделяются некоторые семантические особенности реализации двойных ролей, общие для всех глаголов каузированного перемещения. Например, реализация роли МЕСТА требует, чтобы релевантная валентность выражалась существительным со значением пространства или большой поверхности, но не контейнера (спрятаться в парке); реализация роли КОНЕЧНОЙ ТОЧКИ требует, чтобы эта валентность выражалась существительным со значением контейнера или небольшой поверхности (спрятать в банку, положить на подставку); контекст целенаправленных действий способствует выражению роли КОНЕЧНОЙ ТОЧКИ, контекст нецеленаправленных — роли МЕСТА; прошедшее время и совершенный вид у глагола, т. е. значение РЕЗУЛЬТАТА, коррелируют с ролью МЕСТА. Двойные роли в переносном значении присутствуют в первую очередь у глаголов, у которых развилось новое «виртуальное» значение (положить в Интернет / в Интернете). В целом двойные роли гораздо более характерны для исходных значений глагола, чем для переносных, поскольку в процессе семантической деривации семантическая неопределенность, свойственная исходным значениям, сменяется семантической специфицированностью, которая требует единой роли от каждого актанта и, соответственно, отсутствия морфосинтаксической вариативности.

В статье рассматривается семантическая структура разных типов предикатов и их взаимодействие с отрицанием. В работе анализируются три типа  предикатов – физические каузативы (типа ), эмоциональные каузативы (типа ), интерпретативы (типа ).
Их значения состоят из двух компонентов: ‘действие’ и ‘результат’ (физическое состояние, эмоциональная реакция или интерпретация), причем в сферу действия отрицания может входить либо ‘результат’, либо и ‘действие’, и ‘результат’. В работе делается предположение о зависимости статуса компонента ‘действие’ в семантической структуре предиката и,   соответственно, сферы действия отрицания над этим предикатом, от наличия
в его значении системообразующего смысла ‘контроль’. Чем выше степень
контроля агенса над результатом, тем теснее каузальная связь между
действием и результатом и тем более неразрывно соединены в семантической
структуре предиката компоненты ‘действие’ и ‘результат’. Тесно
взаимосвязанные компоненты ‘действие’ и ‘результат’ принадлежат к одному
уровню семантической структуры (ассерция), и действие отрицания
распространяется на оба компонента. Чем меньше степень контроля агенса
над результатом и чем слабее и опосредованнее связь между действием и
результатом, тем менее связаны в семантической структуре предиката
компоненты ‘действие’ и ‘результат’. Таким образом, эти компоненты
принадлежат к разным уровням семантической структуры (пресуппозиция и
ассерция), и отрицание естественным образом распространяется только на
ассерцию.

Данная работа ставит целью систематическое описание межъязыковых сходств и различий в концептуализации эмоций на материале русского и английского языков, причем в каждом кластере анализируется основная масса лингвистических средств, выражающих разные стороны эмоций. Выясняется, что при наличии многочисленных семантических контрастов между отдельными словами в русском и английском языках, а также частом отсутствии безусловного переводного эквивалента, устройство эмоциональных кластеров во многом пересекается (отчасти, по-видимому, в силу наличия единой биологической основы у эмоций в разных культурах), что вносит существенный вклад в их языковую, особенно метафорическую концептуализацию. Эта статья будет продолжена в следующем номере ВЯ.

Данная часть работы является продолжением статьи, опубликованной в предыдущем номере ВЯ, в которой содержится более полный список литературы по данной теме. Рассматриваются эмоциональные кластеры ‘грусть’, ‘радость’, ‘отвращение’, ‘жалость’, ‘стыд’ и ‘обида’. Исследование показывает, что, хотя индивидуальные различия между отдельными словами в двух языках могут быть значительными, в целом «концептуальные карты» большинства эмоций различаются не столь сильно, как это принято считать. Так, во многих кластерах выделяются сходные типы эмоций, близкие по стимулам, степени и силе эмоции, и часто сопровождаемые похожими оценками.

В данной статье рассматривается история понятия уступительности, а также соотношение смысла уступительности с близкими ему языковыми смыслами, в первую очередь, с противительностью. Предлагается и обосновывается семантический анализ основной уступительной единицы русского языка — союза хотя. Выделяется единый семантический инвариант, присутствующий в значениях всех уступительных слов, выражений и конструкций. Предлагается единый метод семантического описания уступительных единиц, опирающийся на инвариант и дополнительные компоненты смысла — семантические наращения. Рассматриваются основные направления развития семантических наращений на инвариант уступительности — гипотетичность, желательность, степень.