Концептуализация истории иврита на рубеже XIX—XX вв. представляет собой интересную проблему для социолингвистики. Существующие теории, весьма разнящиеся между собой, сходятся в одном положении: иврит претерпел кардинальные изменения в Палестине в указанный период времени. Одной из важных задач модернизации иврита, которую часто называют «возрождением» языка, было расширение словаря. Настоящая статья предлагает анализ европейских заимствований (500 лексем), обнаруженных в московской газете на иврите, выходившей в 1917—1918 гг. Заимствования рассматриваются с точки зрения орфографической, грамматической и морфологической адаптации, с опорой на материал ивритской прессы предыдущего периода (второй половины XIX в.). Анализ материала показывает, что основные модели адаптации заимствований, работающие в современном иврите, сложились в начале ХХ в. вдали от Палестины, т. е. от деятельности Э. Бен-Иегуды и от новых поколений говорящих, для которых иврит стал первым языком, что не вписывается в существующие теории.

В статье анализируются существующие подходы к определению понятия «мертвый язык» и рассматривается возможность их применения к ивриту той эпохи, когда он практически не употреблялся в устном общении. Делается вывод о необходимости введения в русскоязычной литературе дополнительного термина «спящий язык». Язык, обозначающийся этим термином, участвует в ситуации диглоссии в качестве высокого языка и обладает определенным набором функциональных характеристик. Кроме того, предложено новое понимание соотношения понятий «мертвого» и «живого» языка – не как бинарной эквиполентной оппозиции, а как континуума состояний языка.